Неточные совпадения
Вот этот доволен собой, — подумала она о толстом, румяном
господине, проехавшем навстречу, принявшем ее зa знакомую и приподнявшем лоснящуюся шляпу над
лысою лоснящеюся головой и потом убедившемся, что он ошибся.
— Нескладно говоришь, — вмешался
лысый, — даже вовсе глупость! В деревне лишнего народу и без
господ девать некуда, а вот хозяевам — свободы в деревне — нету! В этом и беда…
— Бунты — это нас не касаемо,
господин! — заговорил торопливо
лысый. — Конешно, у нас есть причина бунтовать, да — смыслу нету!
— Не фартит нам,
господин, — звонко пожаловался
лысый, — давят нас, здешних грешников, налогами! Разорения — сколько хошь, а прикопления — никак невозможно исделать. Накопишь пятиалтынный, сейчас в карман лезут — подай сюда! И — прощай монета. И монета и штаны. Тут тебе и земство, тут тебе и все…
— Вот, вот этак же, ни дать ни взять, бывало, мой прежний
барин, — начал опять тот же лакей, что все перебивал Захара, — ты, бывало, думаешь, как бы повеселиться, а он вдруг, словно угадает, что ты думал, идет мимо, да и ухватит вот этак, вот как Матвей Мосеич Андрюшку. А это что, коли только ругается! Велика важность: «
лысым чертом» выругает!
Гостей вечный рой, слуг человек сорок, из которых иные, пообедав прежде
господ, лениво отмахивают мух ветвями, а другой, задремав, покроет ветвью
лысую голову
барина или величавый чепец барыни.
Однажды, путешествуя втроем по крышам построек, мы увидали на дворе Бетленга
барина в меховом зеленом сюртуке; сидя на куче дров у стены, он играл со щенками; его маленькая,
лысая, желтая голова была непокрыта.
— Так я бурмистра за бока! может
лысый черт и подарить
барину!
А
господь его ведает, вор ли, разбойник — только здесь и добрым людям нынче прохода нет — а что из того будет? ничего; ни
лысого беса не поймают: будто в Литву нет и другого пути, как столбовая дорога! Вот хоть отсюда свороти влево, да бором иди по тропинке до часовни, что на Чеканском ручью, а там прямо через болото на Хлопино, а оттуда на Захарьево, а тут уж всякий мальчишка доведет до Луёвых гор. От этих приставов только и толку, что притесняют прохожих да обирают нас, бедных.
На третий день после сцены в клубе Фома очутился в семи верстах от города, на лесной пристани купца Званцева, в компании сына этого купца, Ухтищева, какого-то солидного
барина в бакенбардах, с
лысой головой и красным носом, и четырех дам…
Приезжал из Петербурга
господин Ясногурский, широкоплечий, низенький,
лысый, с орденом на груди.
Вошел маленький,
лысый старичок, повар генерала Жукова, тот самый, у которого сгорела шапка. Он присел, послушал и тоже стал вспоминать и рассказывать разные истории. Николай, сидя на печи, свесив ноги, слушал и спрашивал все о кушаньях, какие готовили при
господах. Говорили о битках, котлетах, разных супах, соусах, и повар, который тоже все хорошо помнил, называл кушанья, каких нет теперь; было, например, кушанье, которое приготовлялось из бычьих глаз и называлось «поутру проснувшись».
Ба-альшой, рослый
барин, борода по грудь, лицо этакое открытое, благожелательное, лоб
лысый.
Кухарка. Сейчас из белой кухни позвали Семена вверх;
барин да энтот, что вызывает с ним, лысый-то, посадили его да велели на место Капчича действовать.
Тут
лысый человечек, тоже, вероятно, нисколько не замечая, что действует как призрак, а вовсе не наяву и в действительности, показал ровно аршин с вершком от полу и, махнув рукой в нисходящей линии, пробормотал, что старший ходит в гимназию; затем, с негодованием взглянув на Семена Ивановича, как будто бы именно
господин Прохарчин виноват был в том, что у него целых семеро, нахлобучил на глаза свою шляпенку, тряхнул шинелью, поворотил налево и скрылся.
Его впустил хозяин, — это сейчас узнал Теркин, рослый, с брюшком, свежий еще на вид мужик лет под пятьдесят, русый, бородатый и немного
лысый, в одной ситцевой рубахе и шароварах, с опорками на босых ногах… Глаза его, ласковые, небольшие, остановились на незнакомом «
барине» (так он его определил) без недоверия.
А
лысым чертом изволил звать Ивана Сергеича Опарина.
Барин был большой, по соседству с Заборьем вотчина у него в две тысячи душ была, в старые годы после князя Алексея Юрьича по всей губернии был первый человек.
— Смотри,
лысый черт, ты у меня молчи. Не то
господина губернатора и владыку святого стану просить, чтоб тебя с расколыциками в двойной оклад записали. Пощеголяешь ты у меня с желтым козырем да со значком на вороту.
— А те деньги, что
барину везешь, за аренду! Давай, такой-сякой, чёрт
лысый, а то душу загубим, пропадешь без покаяния!
Следственный судья
господин Гильо, в камеру которого наконец привели Николая Герасимовича, был человек не молодой, среднего роста, с
лысой головой, очень подвижным умным лицом и проницательными серыми глазами.